Существует много дизайнеров-самоучек, о которых говорит весь мир:
ДЕНИС САНТАКЬЯРА
55-ЛЕТНИЙ ИТАЛЬЯНСКИЙ ДИЗАЙНЕР ДЕНИС САЕНТАКЬЯРА ЛЮБИТ СЛУШАТЬ РУССКИЙ РОК, ПОЧИТАЕТ РУСКИХ КОНСТРУКТИВИСТОВ И НЕ ПРОЧЬ ОТКРЫТЬ СТУДИЮ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ.
Денис Сантакьяра родился в Кампаньоле (1951). Самоучка, первые профессиональные навыки приобрел в бюро автомобильного стайлинга (группа "Де Томмазо"
. Там он участвовал в проектировании несерийных кузовов для коллекционных машин. В бюро он пробыл недолго и начал работать самостоятельно, делая экспериментальный экстравагантный дизайн. Довольно долго из-за крайней экстравагантности своих проектов Сантакьяра был в изоляции от дизайнерского сообщества. Но к середине 70-х, после первых публикаций в журнале "Модо", Сантакьяра входит в круг представителей "нового дизайна" и становится там весьма заметной фигурой
Отношение к экспериментам Сантакьяры изменилось в 1985 году, когда он выставил на Миланском мебельном салоне объекты, объединенные общим названием Неомерче (”Новый товар”) и общим подходом, который был охарактеризован как ”неотехно”. Суть его в том, чтобы ”одушевить” материальный мир, заставить предметы каким-то образом реагировать на действия человека. В 1986-м дизайнер придумал домашнего робота Инес, оживившего выставочный стенд компании Kartell. Еще год спустя хитом экспозиции Vitra стали три гиперреактивных стула ”Сестры”, выполненных из особых высокотехнологичных материалов. ”Застенчивая” вспыхивала красным светом, когда сидящий на ней повышал голос; ”Общительная” обволакивала сидящего под воздействием его тепла; ”Капризная” меняла цвет в зависимости от температуры его тела.
Предметы Сантакьяры так или иначе вступают в общение с человеком. Светильник проецирует на стену бесконечную вереницу овец — считай, пока не заснешь. Стул из особого полимерного материала принимает форму того, кто на нем сидит, как будто держа в объятиях. Птичка на грязезащитном кокосовом коврике поет всякому, кто вытрет о коврик ноги.
Другие предметы оказываются не совсем тем, за что себя выдают. В основании вешалки для верхней одежды при ближайшем рассмотрении обнаруживается электрическая щетка для чистки обуви. В миниатюрных пуфиках и креслицах прячутся полноценные надувные кровати со встроенным насосом. Абажур гигантского светильника скрывает в своих недрах рабочий стол с компьютером или туалетный столик с зеркалом.
Некоторые разработки Дениса Сантакьяры:
1979 Стереокаска "Суперледжа" (для фирмы "BWA"
1979 Иформационная система для города (Миланская триеннале)
1982 кровать для мотеля с использованием оптического волокна для обивки (выставка "Новые изобретения дизайна"
1983 Инсталляция "Онейрический дом" (Миланская триеннале)
1985 Интерьер и оборудование ресторана "Л'Аквилоне"
1986 Домашний робот "Инес" (Миланская триеннале, фирма "Картелл"
ИНГО МАУЭР
ОДИН ИЗ САМЫХ ИЗВЕСТНЫХ ДИЗАЙНЕРОВ СВЕТА, НАЗЫВАЮЩИЙ ТО, ЧЕМ ОН ЗАНИМАЕТСЯ НА ПРОТЯЖЕНИИ УЖЕ БОЛЕЕ СОРОКА ЛЕТ, ИСКУССТВОМ СОЗИДАНИЯ СВЕТА, НИКОГДА И НИГДЕ НЕ УЧИЛСЯ НИ АРХИТЕКТУРЕ, НИ ДИЗАЙНУ.
Самоучка, он постоянно создавал моду на светильники, сам о том не заботясь. С лёгкой руки Инго Мауэра, ещё в 1966 году выпустившего знаменитый светильник
BULP, в гипертрофированном варианте повторяющий электрическую лампочку Эдисона, импровизировать на эту тему стало модно.
BIBIBIBI - настольная лампа, похожая на страусёнка, новаторский светильник-удочка MAX, MOVER и LUESTER с 287 светодиодами, вплавленными в стеклянную панель, необычайно простой и вместе с тем гениальный "светящийся объект" - крылатая лампочка - многие из созданных им вещей становились не только востребованными, но отчасти и культовыми предметами дизайна. И штучными - на изготовление каждого светильника Мауэр тратит от 4 до 10 недель. При этом творческая позиция дизайнера - создавать не осветительные приборы, а освещение, решать пространство с помощью света. В его работах на первый план выходит необычность художественных решений и используемых материалов и технологическая сложность исполнения.
Работы Инго Маурера (Ingo Maurer) легко узнать — больше никто так не работает со светом. Возможно, одна из составляющих успеха метода Инго Маурера заключена в том, что он применил метод графического дизайна к дизайну промышленному. Но это никак не может объяснить того ощущения чуда и восторга, которое вызывают его работы. Инго Маурер создаёт не просто светотехнику, а объекты вневременного искусства и дизайна. Создаётся ощущение, что нет такого материала, который Инго Маурер не смог бы трансформировать в свет. Он — дизайнер, играющий со светом, вызывающий эмоциональное потрясение своими фееричными инсталляциями. Сам он всегда остается немного в тени, но при этом умеет освещать пространство так, что оно принимает образ, воплощающий любой из придуманных им смыслов.
Дизайн-ателье Инго Мауэра разрабатывает световые объекты и системы для жилых домов и офисов, которые подчас становятся главными элементами оформления помещения. На счету фирмы десятки проектов по световому оформлению театров, ресторанов, фасадов, шоу-румов и.т.д.
Работает Мауэр на протяжении многих лет с одним и тем же коллективом, потому что, как он считает, для совместного творчества нужен постоянный диалог. "Люди, -говорит Мауэр, - это самая важная составляющая моей жизни". Он не только придумывал и делал осветтельные приборы, но и участвовал в создании настоящих "световых симфоний" в интерьерах зданий, на выставках, на показах модных коллекций. Мэтры высокой моды часто обращались к нему, зная, что если Мауэр займётся светом на их дефиле - атмосфера праздника обепечена.
Несмотря на свой величественный статус, Инго Маурер остается настоящим авангардистом, мятежником. И световое решение отеля Kruisheren — лучшее тому подтверждение. Он помещает в «один котел» исторические аллюзии и ультрасовременную, инопланетную, стилистику. От реставрационной концепции, сопрягающей сдержанный минимализм со скромной монастырской архитектурой, не остается и следа. Публике предъявляется новый, драматический образ постройки. Источник драматизма — в самой истории здания: обитель благочестивого уединения превратилась в luxury–объект, готический храм — в средоточие житейской суеты.
На самом деле, сначала я занимался графикой: изучал графический дизайн и потом несколько лет работал в типографиях. Идея лампы пришла ко мне как-то вдруг, а потом и другие идеи, еще и еще. Но я не стал продавать свои изобретения. Что я сделал сразу, так это создал свое предприятие по производству светильников. Так началась история компании «Ingo Maurer GmbH».
В начале своей деятельности я очень много работал над формой светильников. Это видно даже по одной из моих первых работ — «Bulb», которая появилась в 1966 году. Позже, изобретая лампы, я понял, что свет сам по себе намного важнее формы, так как свет — это уникальное явление, от которого зависит бытие всего живого и просто наше самочувствие. С тех пор как я это осознал, я стал стремиться в своем творчестве к тому, чтобы в моделях светильников свет и форма гармонично сочетались.
«Искусство сотворения света» — Я не могу понять, откуда взялась эта формулировка. Может быть, это эффект «глухого телефона»? Сначала эту фразу перевели с немецкого на русский, потом вы перевели ее на английский — и получилось нечто неузнаваемое! В любом случае, у меня нет никакой философии. Я могу только подчеркнуть то, что я уже сказал: свет влияет на нас и на наши чувства сверхъестественным образом. Изменяя освещение в помещении, можно очень сильно изменить все пространство. Свет обладает огромным потенциалом, имеет сотни возможностей для превращения обстановки в нечто новое. :
1932 - Инго Мауэр родился на острове Рейху на Баденском озере.
Получил образование в области полиграфии и работал в типографиях
в Германии и Швейцарии.
1954–1958 - студия графики в Мюнхене.
1960–1963 - свободный дизайнер в Нью-Йорке и Сан-Франциско.
1966 - основал бюро Design M в Мюнхене. Здесь были созданы легендарные светильники Bulb и Culp (1966), Light Structure (1970), Little Black Nothing, Bibibibi (1982), One from the heart (1989), Lucelino Wall и Zettel'z (1999).
1986 - выставка Ingo Maurer Lumie're aha SoSo в Париже в институте Francais d'Architecture.
1986 - специальная световая инсталляция для выставки Design a'la Villa Medici в Риме получила награду французского министра культуры — орден Chevalier des arts et des lettres.
1988 - создание системы света для выставки в Немецком архитектурном музее во Франкфурте-на-Майне.
1989 - выставка некоммерческих работ по свету «Инго Мауэр: Lumiere Hasard Re'flexion (Париж).
1989 - выставка в этнографическом музее народов СССР, Ленинград: «Дизайн?! Освещение Инго Мауэра и его команды».
1992 - выставка «Инго Мауэр: работы со светом». Музей Villa Stuck, Мюнхен.
1998 - журнал Architecture&Wohnen назвал Мауэра «Дизайнером 1997 года».
1998 - выставка в музее современного искусства в Нью-Йорке Projects 66.
1999 - Разработка специального освещения для показа моды японского кутюрье Issey Miyake в La Villette.
ЭЙЛИН ГРЕЙ
Проблема неизвестности Эйлин Грей (Eileen Gray) состоит в том, что она была женщиной в архитектурно-художественном обществе, и то, что она оказалась более прогрессивной, чем «великие» того времени. «Великие», типа Ле Корбюзье, ей этого не простили, а она была слишком аристократична, чтобы доказывать факты.
Эйлин Грэй никогда не входила в состав творческих гильдий, ремесленных объединений или женских движений (очень популярных в начале XX века). Она всегда работала в одиночку, и это было основой её неповторимости.
Ей не удавалось продавать и раскручивать свои идеи, на шумных сборищах удачливых архитекторов, любящих споры и манифесты, Эйлин Грей чувствовала себя неуютно. Да её на них и не звали, считая замкнутой аристократкой-лесбиянкой. Пусть даже и невероятно талантливой.
Нужно отдать должное активным участникам «салонных симпозиумов и конференций» — большинство из произведений Эйлин Грэй увидели свет и произвели огромное влияние на дизайн и методы архитектурного проектирования, правда, уже за подписью активных участников архитектурной тусовки.
«Надо быть благодарным всем тем людям, которые проявляют к нам интерес и, по крайней мере, сохранили некоторые наши работы. В противном случае они скорее всего были бы уничтожены, как всё остальное». Eileen Gray
Эйлин Грей почти всю жизнь прожила в одиночестве, придумывая вещи — удобные, оригинальные и очень смешные — и строя для них дома (в которых сама же и жила). Хотя ни тому, ни другому она формально не училась. У баронессы Эйлин Грей не было формального архитектурного образования, и проектировать мебель её нигде специально не учили.
Она начинала как художник — это, в отличие от строительства, не считалось эпатажем в английском высшем свете.
Эйлин поступила в лондонскую школу искусств «Слэйд-скул», но доучиваться там не стала. Более того, родную консервативную Англию она с лёгкостью променяла на космополитичную вольную Францию. И вряд ли хоть раз пожалела о своём выборе. У неё была маленькая мастерская, вещи она делала в нескольких экземплярах, а дома строила своими руками, при помощи пары рабочих. Увы, они практически не сохранились в нормальном виде.
Её мебель знают все, кто когда-либо интересовался дизайном, но не все знают имя автора. Первые робкие и одновременно очень смелые шаги Эйлин Грей в дизайне пришлись строго поперёк тогдашней мебельной моды. Простота линий, металл, хром и лак были не в ходу: дерево — да, золочение — да, резьба — да, но только не металл.
Работы Эйлин казались причудой сумасшедшей богачки, которая от нечего делать и от избытка денег стала проектировать.
Впрочем, так казалось только поначалу. Дизайнер во многом опередила своё время. Скажем, с металлическими трубками Эйлин Грей начала работать уже с 1918 года (кресло Bibendum), тогда как знаменитый Ле Корбюзье показал первые образцы хромированной мебели лишь в 1928 году.
Одна из знаменитых инноваций Эйлин Грэй — кресло Bibendum — одно из самых узнаваемых произведений дизайна XX века. Это кресло с регулируемой спинкой (положение работа-отдых), а форма самой спинки, по словам Эйлин Грэй навеяна шинами Michelin. Кресло было специально разработано для владелицы шляпного бутика, мадам Матье. Эйлин Грэй получила заказ на дизайн квартиры с пожеланием, что это должен быть «новый, оригинальный, инновационный проект».
Процесс занял четыре года (1917 — 1921) – был создан Bibendum, дизайн стен, ковры, мебель, светильники. Bibendum — относительно большой предмет – глубина 840 мм, высота 740 мм, видимая часть опоры — хромированная сталь. Кресло Bibendum было задумано как часть модернистского движения, которое полностью, принципиально отличалось от традиционных работ. Это не просто стилистическое новаторство – это ПРОГРЕСС.
Свой первый (и самый известный) дом, Е 1027, Эйлин Грей построила, когда ей было пятьдесят лет. Тогда же она придумала и самую знаменитую вещь — столик с тем же названием из хромированных стальных трубок — популярнейшего у модернистов материала. Но почему-то никто и понятия не имеет, что большинство новейших «хайтековских» разработок вовсе не новы. И публика, регулярно посещающая мебельные выставки и восхищающаяся сложными металлическими конструкциями, знать не знает того, что все они были придуманы ещё в двадцатые годы.
Дом Е 1027. «Е» — первая буква имени Eileen, «10» — порядковый номер буквы «J», «2» — номер буквы «B», а «7» — первой буквы её фамилии. Буквы «J» и «B» принадлежат Жану Бадовичи – румынскому архитектору и писателю, самой длительной гетеросексуальной увлечённости Эйлин Грэй. Когда Эйлин и Жан познакомились, ей было около сорока, ему — почти вдвое меньше. Она — одинокая, замкнутая и необщительная, он — молодой, красивый, бедный и полный жизни. «Почему бы тебе не построить дом для своих вещей?» - как бы между прочим спросил её Жан, который мечтал о собственном доме, но никогда не мог себе его позволить.
Эйлин нашла великолепное место на Лазурном берегу и построила для него дом — на свои деньги, почти своими руками — и наполнила его вещами, среди которых Жану было бы удобно. «Как и музыка, работа имеет смысл только тогда, когда её свидетелем является любовь», — написала Эйлин Грей в записной книжке.
В их доме на берегу моря были парусиновые занавесы, блестящие металлические перила и ковры с морскими рисунками. На стене висела огромная карта с надписью «Счастливого плавания» и лампа, которая освещала карту ночью. Кожаное кресло «Transat» с металлическим каркасом было похоже на шезлонги, стоявшие на палубах трансатлантических лайнеров. Это кресло, как и всю остальную мебель, Грей сделала сама. Её вещи нельзя рассматривать по отдельности, они были настоящей семьей, живущей в доме. И, как люди, находились в постоянном движении: столы ездили по рельсам, табуретки служили лесенками, полки вращались на петлях, шкафы прятались и появлялись, с помощью зеркал и ширм одна комната превращалась в несколько... Всё здесь было рассчитано на долгую, комфортную и счастливую жизнь.
Эйлин и Жан прожили в этом доме несколько лет. Всё это время у них не переводились гости, друзья Жана.
Когда приходил Корбюзье, Эйлин пряталась — она его стеснялась. Дом, в котором она надеялась укрыться от мира с любимым человеком, превратился в архитектурный салон, которые она так не любила.
Однажды Эйлин собрала свою одежду и ушла, оставив Жану дом и всю мебель. С собой она захватила один только столик Е 1027. В их дом, вернее, уже дом Жана, продолжали приходить гости, особенно Корбюзье, которому Е 1027 очень нравился. Однажды он расписал стены, и корабль перестал быть чистым и белоснежным. Позднее Корбюзье включил эти работы в своё собрание, едва упомянув имя Эйлин Грей. Через несколько лет Корбюзье купил участок земли рядом с домом Е 1027 и построил на нём свою знаменитую «хижину», а после смерти Жана Бадовичи (дом был записан на него) выкупил и сам Е 1027. В некоторых биографиях Корбюзье говорится, что авторство дома и сохранившейся там мебели принадлежит ему. Эйлин не умела отстаивать свои права. Она была шокирована и ни разу после вторжения Ле Корбюзье не переступила порог своего бывшего дома. Она уже не чувствовала его своим.
Уйдя от Жана, Эйлин Грей построила себе другое жильё, потом оформила квартиру, но они никогда не нравились ей так, как «Дом на берегу моря». Любовь ушла из её вещей, хотя работать она не переставала. Когда Грей передали, что некоторые её вещи были проданы с аукциона за огромные деньги, она посчитала это полным бредом. Приглашения на свои собственные вернисажи она выкидывала, предпочитая приходить на выставки инкогнито (это было несложно — её почти никто не знал в лицо), встречаться с журналистами отказывалась и почти ни с кем не общалась. Незадолго до смерти она сожгла все свои письма и фотографии. Ей хотелось, чтобы после неё остались только её вещи...
«Будущие проекты света это только тени из прошлого»
...Хижина Ле Корбюзье в местечке Рокбрюн-Кап-Мартен считается национальным достоянием, за ней присматривают местные жители, и она почти никогда не пустует: студенты-архитекторы и дизайнеры едут сюда прикоснуться к «святыне». И никто не обращает внимание на дом Е 1027, расположенный буквально напротив. Когда-то похожий на горделивую белоснежную яхту, теперь он напоминает разбившийся о скалы корабль: последний его хозяин был убит в этих самых стенах, и с тех пор дом стоит заколоченным. Почитатели Ле Корбюзье не обращают на него внимания. Многие из них даже не слышали имени Эйлин Грей, гениального дизайнера, которая предвосхитила некоторые идеи своего знаменитого соседа и других коллег-современников.
Они не знают, что мебель из стальных трубок — аскетичная и функциональная, по которой все начали сходить с ума в конце двадцатых годов, — Эйлин Грей делала гораздо раньше, а её столик Е 1027 за последние семьдесят лет скопировали и выпустили под своей маркой все, кому не лень...
Её репутация была восстановлена 31 октября 1976 года, в день её смерти, когда это событие было признано достойным для объявления по французскому национальному радио. Это был первый случай, когда имя Эйлин Грэй было произнесено в СМИ.
1878 — В местечке Brownswood, неподалёку от Enniscorthy в графстве Уэксфорд в Ирландии в богатой аристократической семье родилась Кэтлин Эйлин Мурена, младшая из пятерых детей, впоследствии взявшая фамилию матери – Грэй.
1900 — Обучается в Slade School of Art в Лондоне и посещает Международную выставку в Париже.
1902 — Вместе с друзьями из Slade School of Art переезжает в Париж, где продолжает изучение живописи.
1905 — Возвращается в Лондон для ухода за своей больной матерью; начинает изучать технику лакировки на курсах в Сохо.
1906 — В Париже Эйлин Грэй занимается совместными исследованиями с японским ремесленником Сеизо Сугаварой (Seizo Sugawara).
1913 — Экспонирование работ на салоне Artistes D
